К содержанию «На обрыве повествования»

УЗЕЛ VI

АВГУСТ СЕМНАДЦАТОГО

(10 августа–1 сентября)

Ген. Гурко в Петропавловской крепости (арестован за мартовское сочувственное письмо царю). — Большевики после 6-го съезда. — Ленин и Зиновьев в Разливе. (У Ленина новая теория: С Советами все кончено, впредь опора на фабзавкомы.) — После освобождения Каменева и Луначарского следствие по большевикам вовсе заминается. — Потуги Керенского на громы: виновным уезжать из России! (Надежда, что Ленин уедет.)

Левая печать травит Верховного Главнокомандующего Корнилова за строгие меры в Армии. Слухи о близком уходе его с Верховного. — Корнилов, разминувшись с останавливающей т-мой Керенского, уже второй раз в августе приезжает в Петроград настаивать на своем проекте укрепления тыла: воинская дисциплина, милитаризация железных дорог и оборонных заводов. (За месяц твердых мер в армии она уже сильно подтянулась: есть-таки власть! Теперь спасать тыл.) — Керенский который раз обещает и вновь не указывает сроков. Без уверенности и без силы все коалиционное ВП, составленное 24 июля. Керенский и хочет укрепить Армию и боится, что тогда она станет „орудием контрреволюции” и весьма усилится Корнилов, Керенский не хочет отдать ему главенства. Согласен на перевод 3-го конного корпуса с ЮЗФ под Петроград, якобы для СФ, на самом деле — для укрепления власти в столице. — Управляющий военным министерством Савинков (взятый на этот пост Керенским вопреки эсерам), соавтор корниловского проекта, взбешен уклончивостью Керенского и подает в отставку. Керенский просит его пока остаться. — Корнилов уезжает в Ставку, не получив от Керенского приглашения выступить на Московском Совещании, куда спешит Керенский. (Теперь при каждой его отлучке из Зимнего — над дворцом красный флаг опускается, как в былое время императорский.)

ЦИК СРСД вырабатывает, как вести себя на МС. Не допустить, чтобы темные силы воспользовались им и обвинили бы рев. демократию в развале армии и страны. Большевики вовсе отрицают МС, не пойдут туда. Их поддерживают левые эсеры и левые меньшевики. (Внутри рев. демократии от нее откалывается „крайняя демократия”.)

В Москве в Университете закончилось предварительное внепартийное Совещание государственно мыслящих деятелей. Во всей стране нет власти, суда и закона, страна приближается к гибели. Е. Трубецкой: Анархия под предлогом демократизации, отождествление свободы с дикой волей; бесконтрольная захватная оргия отдельных групп. Ив. Ильин: У Ленина есть в России преемник, это Виктор Чернов, земельным разделом он губит фронт. Рябушинский: Воцарилась шайка политических шарлатанов. Ген. Алексеев: Союз офицеров принял обет отдать свои силы и жизнь на возрождение глубоко падшей армии; изгнать из армии политику, уничтожить комитеты и комиссаров, возвратить офицеру дисциплинарную власть.

Все социалистические газеты и „Биржевые ведомости”: Грозная опасность, хотят вернуть Николая. „Новая жизнь”: Враги народа хотят покончить с революцией! — Петроградская конференция меньшевиков приняла большевицкую резолюцию Мартова: Борьба против правительства Керенского. — На Малой Охте взрывы и пожар четырех снарядных заводов, над Петроградом на версты тучи дыма и серного газа. — Центробалт требует от ВП освобождения адм. Вердеревского.

Московское Государственное Совещание — что оно и зачем? Расчет Керенского получить для ВП видимость общенациональной поддержки. — 12 августа, в день открытия МС, заметная большевицкая забастовка в Москве (искали спокойный город для Совещания!), не ходят трамваи, вечером нет освещения. — В Большом театре. Нервная неделовая речь Керенского (за его плечами — два замерших адъютанта в морской форме), от крика до шепота, угрозы неясно кому: Попытка поднять руку на власть народную будет прекращена железом и кровью; только через наши жизни можно разорвать тело великой демократии русской; надежды июньского наступления были растоптаны, проклятое наследие старой власти, развал армии — от того же наследства; прошел период русской революции по преимуществу разрушительный; но болезнь государства случайна, и если нужно будет для его спасения — мы душу свою убьем, но государство спасем. А если мы будем захлестнуты волной распада, то прежде чем погибнуть — скажем об этом стране; вы хотите, чтоб я запер свое сердце и бросил ключ? — хорошо, я так и сделаю. — Другие министры. Некрасов: Новый революционный строй обходится казначейству дороже, чем старый; четырехкратный выпуск бумажных денег.

13-го МС заседает по группам и направлениям (тем преувеличилось значение правого крыла). — Опубликован манифест 6-го съезда большевиков: Вожди Советов запутались в соглашательстве с контрреволюцией; июльские дни открыли новую страницу; работают подземные силы истории, по всему земному шару залетали уже буревестники; в эту схватку наша партия идет с развернутыми знаменами; копите силы, стройтесь в колонны; союз рабочих и деревенской бедноты. (Уже нет: „Вся власть Советам”.) — Запрет всяких митингов в ДА (Филоненко, комиссар при Верховном). „Новая жизнь”: На шею демократической армии накидывают петлю. — В Тобольске царская семья после недели жизни на пароходе переезжает в заброшенный губернаторский дом. — Триумфальная встреча Корнилова в Москве. Посещение Иверской часовни.

14-го Корнилов (вопреки переданному „совету” Керенского) выступает на МС. Солдаты остаются угрюмо сидеть во время оваций зала Верховному Главнокомандующему. Через неприязненные возгласы левой стороны речь Корнилова: Люди, чуждые духу и пониманию армии, превратили ее в обезумевшую толпу, эта толпа разгромит всю страну; отстранить комитеты от оперативных вопросов и от права выбирать начальников; дисциплинарные меры фронта должны быть перенесены в тыл армии; на железных дорогах развал, к октябрю не смогут снабжать фронт, ЮЗФ на грани голода (среди лета едят складские сухари); производство орудий и снарядов упало на 60%, самолетов на 80%, наш воздушный флот вымрет к весне. — Левая часть партера враждебна. Корнилов тут же покидает зал. (Уезжает из Москвы, не повидавшись с Керенским. Его настроение: в крайнем случае ударить по большевикам и Советам и без согласия Керенского?)

Еще два дня заседаний МС. Не только нет единства, но рознь и раскол, реакция двух половин зала резче самих речей; солдат на однорукого офицера: „Оторвать бы ему и вторую руку!” — Алексинский: Рана прорыва на ЮЗФ. Может быть, близок момент, когда мы будем плакать над трупом России. — Родичев: Митинги расшатали армию; настал 12-й час. — Старообрядец: Интернационализм означает нелюбовь к родине, равнодушие к ее судьбе, оправдание трусости и предательства. — Ген. Каледин (от Дона и всех казачьих войск): Положить предел расхищению государственной власти комитетами и Советами; сохранить комитеты не выше полковых; к декларации прав солдата надо добавить декларацию обязанностей солдата. (Из зала: „Контрреволюционер!”) Казачество обвинено в контрреволюционности после того, как казачьи полки спасли революционное правительство 3–4 июля. Керенский: не подобает в настоящем собрании кому бы то ни было обращаться с требованиями к верховной власти правительства. — Чхеидзе: Рев. демократия не остановится ни перед какими жертвами, чтобы спасти страну и революцию; она не стремилась к власти, анархические вспышки есть наследие старого режима; только благодаря революционным организациям сохранился творческий дух революции; пресекать поползновения контрреволюционных заговорщиков. — Гучков: Политика демократии сектантская и фанатическая; щемящая боль предсмертной тоски. — Маклаков: В правительство приглашены вчерашние пораженцы (о Чернове), но Циммервальд не спасет нас от войны. Керенский: Не злоупотреблять правом свободного высказывания своего мнения до конца, это волнует собрание. (Левая часть партера ведет себя по знакам от ЦИК, из 1-го ряда.) — Церетели: Советы спасли от анархии; мы любим страну такую, чтоб она несла факел свободы; только революция может спасти страну, их нельзя разделить. — Родзянко: Проклятие грядущих поколений нас заклеймит. (Керенский не дает ему прочесть резолюцию ГД.) — Милюков: Революция обязана победой не стихии, а ГД. (Смех слева.) За ошибки предыдущих месяцев вина должна быть разложена равномерно; циммервальдская задача обострения классовой розни соединяет умеренных социалистов с большевиками, и вот нет до сих пор осуждения большевиков. — Церетели: Да, в борьбе с левой опасностью революция была неопытна; люди талантов и знаний не у рев. демократии; но только социалисты укрепили армию так, что она пошла в наступление. — Ж-д инженер: Наш транспорт к ноябрю остановится; революцию поняли как „брать, хватать и рвать”. — Проф. Гримм: ВП поддерживает классовые и групповые лозунги, забывается идея отечества. — Ген. Алексеев: От комитетов больше вреда, чем пользы, пожертвуйте ими. — Плеханов: Революция никогда не сделает такой низости, как заключить сепаратный мир. Развитие производительных сил невозможно и без рабочего класса, и без торгово-промышленного; не придем к соглашению — будет общая гибель. — Бубликов и Церетели, как символ согласия, демонстративно жмут друг другу руки. — Рябушинский: Торгово-промышленный класс единодушно приветствует свержение презренной царской власти; но не видим творчества новой власти, сейчас Россией управляет несбыточная мечта и демагогия. — Заключительная речь Керенского: Нам говорят, что мы мираж и тень, но мы существуем только 6 месяцев; Столыпин подавлял железом и кровью народную волю, а мы ее выражаем; будь проклят тот, кто скажет, чтобы мы прекратили бой сейчас. (Сорвался на трагический шепот: вырвет цветы из сердца, превратит его в камень.) — МС не привело к единству, не умиротворило, а усилило атмосферу подозрительности и розни. — „Рабочая газета”, „Известия”: Ряды буржуазии должны дрогнуть после МС. Победа рев. демократии!

15-го же августа колокольным благовестом по Москве, крестными ходами из двухсот церквей на Красную площадь и народным там молебствием открылся Всероссийский Церковный Собор, после перерыва в два с половиной столетия. — В эти же дни серия взрывов и грандиозный трехдневный пожар в Казани; население и гарнизон бежали из города и пригородов, потом солдаты возвратились и грабили дома; сгорели пороховые заводы, склады, погибло до миллиона снарядов, 12 тысяч пулеметов. — В Петрограде сгорел от поджога снарядный и тормозной завод Вестингауза (четвертый подряд пожар на оборонном заводе). — Уже неделю идет открытый судебный процесс над Сухомлиновым, никому теперь не интересный, и доказательств измены нет. — При гибели миноносца „Лейтенант Бураков” дежурная рота экипажа в Або отказалась подняться по тревоге и спасать утопающих, ибо команда тревоги была подана не ротным комитетом, а офицерами. — Союз ж-д служащих угрожает всеобщей на днях забастовкой всех ж-д России; их комитеты голосованием заменяют административных лиц. Угрожает забастовкой и союз паровозных бригад.

Тревога за озимые: не будут сеять. (Весной ВП обещало охрану посевов, но не имело силы и власти дать ее.) — Съезд Крестьянского Союза в Москве в соревновании с СКрД: кто истинно имеет право представлять крестьянство? — „Дело народа” (черновское): Революция не может и не должна себя ограничивать.

Обстановка муниципальных выборов по стране, большевики срывают избирательные собрания кадетов, травят их как контрреволюционеров, царистов, черносотенцев, насилия над кадетами до убийств (Егорьевск). Июльское поражение большевиков сказалось только в столицах, а в провинции — разгул их. — В малых поселениях люди измучились без власти, на ночь кладут под подушку топоры, везде грабежи и убийства. — Милюков: Плачевные результаты выборов в городские думы, оказалось, что избирателей легко обморочить. (Прообраз выборов в УС.) — Центробалт добился от ВП освобождения адм. Вердеревского. — Раскольников из петроградской тюрьмы печатает в кронштадтской газете: „Революция не умерла!” Большевики удвоились и лидируют в кронштадтском Совете. Кронштадтцы требуют ареста Родзянки и Милюкова. — Архитекторы взывают, чтобы петроградский СРСД не погубил своим пребыванием Смольный Кваренги и Растрелли. — Петроградский почтамт объявил, что письма более не будут разноситься по квартирам, но сваливаться в дворницких.

Крупно отступаем на Румынском фронте, бегут полки, бросаем артиллерию. Угроза Бессарабии. — Корнилов т-мой из Ставки в ВП в который раз настаивает на безотлагательности предложенных им мер укрепления тыла. Ответ: законопроекты вносятся на усмотрение ВП. (Керенский не отклоняет их и не утверждает. А Савинкова удержал во главе военного министерства.) — Савинков корреспондентам: между Керенским и Корниловым нет принципиальных разногласий. — ЦК эсеров вызывает Савинкова для объяснений о проекте Корнилова, Савинков не идет (презирает советских и не считает нужным тратить время на их уговоры).

На ПСРСД принята (напором большевиков и эсеров) резолюция об отмене смертной казни на фронте (хотя она повсюду неуклонно и так заменяется смягчением): „Это — мера устрашения солдатских масс в целях порабощения их командным составом”; дезорганизация армии может быть остановлена последовательно проводимой демократизацией. Против резолюции нашлось всего 4 голоса вождей: Церетели, Чхеидзе, Либер и Дан, руководство Советом ушло от них. Церетели: это все равно что требовать свержения правительства. Большевики: Да мы и позовем полки на улицу, свергать! — Там же принята резолюция Луначарского: Над обвиняемыми большевиками учредить гласную следственную комиссию с участием членов ПСРСД. — Из тюрьмы освобождена под домашний арест Коллонтай. — ПСРСД протестует против освобождения Вырубовой (ей не найдено обвинения).

Сокращение пассажирских поездов для экономии топлива. — Самое горячее время для заготовки зерна, а по ж-д и рекам оно не идет. — Захваты сенокосов, хлеба в снопах, помехи с/х работам, разгром садов, вырубка старинных парков. В Ясной Поляне крестьяне разорили фруктовый сад и пчельник. — В Петрограде, Москве, Харькове, Донбассе угрожающая нехватка продовольствия, местами запасы лишь на 2–3 дня. — В Москве полфунта хлеба на человека, город в грязи, появился тиф. — Бюро ЦИК уговорило комитет паровозных бригад временно отложить забастовку. — Большой пожар на фабрике Прохоровской мануфактуры. — В Риге столкновение батальона смерти и латышских стрелков, со стрельбой и убитыми. (Большевики не давали противникам вести избирательную кампанию.) — Московский СРД и ССД: за свободу большевиков агитировать в казармах. — ВП готовит ликвидацию Земгора: мешает правительственным учреждениям. — Шингарев: За 5 месяцев революция совершила много роковых и страшных ошибок. — Лига Русской Культуры (Струве): Оргия национально-государственного отступничества под наименованием революции; воля нации в параличе, Россия утратила память о себе самой.

Германцы форсировали Западную Двину под Икскюлем (обход Риги). Наши войска отдали сильно укрепленные позиции, державшиеся два года, бросают артиллерию, немало сдаются в плен, два полка бежали. Безалаберность и в управлении, нет четкой связи между частями, офицерство подорвано. — Положение ВП, нисколько не укрепившееся от МС, теперь еще более шатко. — После месячных колебаний Керенский соглашается на условия Корнилова об укреплении тыла; поручает Савинкову детальные переговоры с Верховным, просить конный корпус для защиты ВП в Петрограде; однако: из Ставки убрать Главный комитет Союза офицеров, подозреваемый в замыслах против Совета, а м.б. и против ВП; по возможности арестовать главарей.

На выборах в петроградскую г.д. большевики получают треть мест, эсеры еще больше. (Гиммер: При повороте революции г.д. может стать Коммуной столицы.) — На объединительном съезде с-д (без большевиков): Не помешает ли оборона страны скорейшему достижению всеобщего мира? Церетели снова качнулся от государственной позиции к циммервальдской. Рожков: Должна быть установлена диктатура рев. демократии, опирающаяся на террор!

Окружаемая немцами Рига оставлена нами 20 августа, при нашем численном перевесе. Беспорядочные массы наших солдат неудержимо устремились по псковскому шоссе, дезорганизованный отход. Немцы вступили в Ригу в ночь на 21-е. (Впечатление на Западе: Банкротство великого народа, предают страну, не имеют понятия об обязанностях истинной демократии; это удар по демократии во всем мире. Союзники потеряли последнюю надежду на помощь России в войне.)

ПСРСД. Володарский (от большевиков) клеймит Церетели за рукопожатие с Бубликовым на МС: капитуляция перед буржуазией. — Социалистические газеты защищают солдат „от травли” за поражение: а не сдана ли Рига предательством Ставки? (Большевики: сдана нарочно, как рассадник большевизма.) — По личному распоряжению Керенского взяты под домашний арест в. кн. Михаил Александрович в Гатчине и в. кн. Павел Александрович в Царском Селе. „Заговор против республики”? „Социал-демократ”: Пара безмозглых кукол из семейки Романовых. — Объявлена высылка ген. Гурко за пределы России: „за высказывание симпатии к бывшему императору и прежнему образу правления”. — Ленин из Разлива скрывается дальше в Финляндию. — Под следствием Чрезвычайной Следственной Комиссии умер бывший премьер Штюрмер.

Приказ Керенского: Цвет армии — офицерство, перенесло оскорбления, доказало верность и не выставляет своих нужд. — Телеграмма армейского комиссара Ф. Линде с ЮЗФ: прекратить разлагающую деятельность Союза офицеров! — ВП отдельным распоряжением запрещает военнослужащим продажу-покупку игральных карт и игру в них. — „Дело народа”: Почему не ускоряется ход земельной реформы? — ВП: При отказе производителей хлеба подчиниться реквизициям — не останавливаться перед применением вооруженной силы. — Родзянко Керенскому: Хлебная монополия губит страну. — В Смольном при ЦИК совещание петроградских фабзавкомов: небрежности содержания заводов, нет охраны от пожаров и взрывов. Шляпников: ЦИК оторвался от петроградского пролетариата. Лурье-Ларин: Восстановить контроль рев. демократии над штабом и войсками ПВО. Рязанов: Главная задача момента — борьба против контрреволюции. — Разгрузка Петрограда не удается, а теперь с рижской стороны притекают новые беженцы; оградиться заставами, не пускать. — К столице подступает голод, цены растут, городское хозяйство в финансовом крахе и долгах. Тем возможнее новое восстание большевиков. — Сдвинется фронт еще — начнется бегство из столицы. ВП и само подумывает, не переехать ли в Москву. — Большевики: ВП готовится к сдаче Петрограда!

Отставленный в июле Керенским неуравновешенный В. Львов является к нему с неопределенным предложением „вступить в переговоры с группой общественных деятелей, имеющих реальную силу”, для сформирования более крепкого кабинета. Имен не называет. Керенский, обеспокоенный таинственностью, соглашается: да, он хочет иметь правительство на крепкой основе. В. Львов уезжает в Москву. — Савинков выезжает в Ставку для окончательного согласования корниловских предложений.

В ПСРСД принята резолюция Володарского: Буржуазная печать преступно травит нашу армию, Ставка клеветнически изображает поведение солдат как якобы бегство. — Комиссары Войтинский и Станкевич поддерживают версию о доблестном поведении наших войск под Ригой. — Ригу посетил император Вильгельм. (От взятия Риги буря восторга по Германии.) — Потресов: Довольно надежд на переговоры с германскими с-д, пусть не туманят нашего сознания. — Наше отступление на рижском участке продолжается. В Петрограде нагнетается паника: „немцы придут”. Работают несколько комиссий: эвакуировать учреждения и принудительно выселять из города неработающих. В эвакуации заводов рабочие видят контрреволюцию. Вводятся пассажирские поезда из товарных вагонов, планируется охрана покидаемого имущества. — ПВО передается Верховному Главнокомандующему, но сам Петроград будет выделен под отдельное управление с чрезвычайными полномочиями против сеющих панику и слухи, с правом закрытия газет и запрета собраний. (План ввести военное положение с приходом верных войск.)

ЦИК: не допускать понижения рабочего дня ниже 8 часов. — После обысков и арестов в разных городах в поисках контрреволюции, пресса: раскрыт монархический заговор! Старший следователь судебной палаты опровергает: не оказалось. — „Известия”: При Ставке свила себе прочное гнездо гидра контрреволюции, ВП скоро разгонит ее. — Волнения в коломенском гарнизоне. В Серпухове разгром пивных складов, город на военном положении. — Бунт крестьян в усадьбе Вяземских Лотарево; кн. Борис отвезен на ст. Грязи, там растерзан солдатами и доколот собственным конюхом. — На ЮЗФ комиссар ф. Линде убит разъяренными солдатами.

Переговоры Савинкова и ген. Корнилова в Ставке; удовлетворительно согласуется все тот же корниловский план укрепления дисциплины в тылу, ВП обещает исполнить в ближайшие дни. Корнилов: Керенский слабохарактерен, легко поддается влияниям и не знает дела, во главе которого стоит; но при нынешнем политическом положении буду его поддерживать для блага отечества. Савинков: Ожидается новое вооруженное выступление большевиков, мы не можем рассчитывать на петроградские войска, пришлите в Петроград конный корпус; он разоружит петроградский гарнизон, Кронштадт, рабочих, введем осадное положение, патрули, военно-полевые суды. Если понадобится, будем действовать и против СРСД. Барановский (шурин Керенского и начальник его кабинета): Ударить так, чтобы почувствовала вся Россия! — Под разными предлогами окружением Корнилова уже командированы в Петроград несколько десятков офицеров, они в решающие часы помогут овладеть положением. Но Главный комитет Союза офицеров Корнилов согласен убрать из Ставки в Москву. — Савинков еще просит: не ставить во главе корпуса ген. Крымова (будет слишком рьян в подавлении и наказаниях) и не присоединять „Дикой” (туземной, из кавказцев) дивизии. Корнилов обещает. — Но тем же вечером приказывает Крымову: сосредотачивать 3-й корпус (и Дикую дивизию) между станциями Гатчина и Александровская, затем в боевом порядке двигаться к Нарвской, Московской и Невской заставам столицы, и при всех обстоятельствах подавить большевиков. Крымов уезжает из Ставки. — Командование ПВО объявляет вывод из Петрограда ближе к фронту полков, принимавших участие в восстании 3-5 июля. ПСРСД критикует распоряжение как контрреволюционное. — Но 3-му конному корпусу надо двигаться железными дорогами, а они в агонии, падение дисциплины, порча подвижного состава. — Всероссийский железнодорожный союз (Викжель) установил для всех рабочий день 8 ч., а для конторщиков 6 ч.

После беспорядочных бесед в Москве шутовской визит В. Львова к Корнилову в Ставку 25 августа: он-де с полномочиями от Керенского: каковы пути создания твердой власти? диктаторство самого Керенского? диктаторство Совета Обороны, 3–4 лиц, включая Корнилова? или диктаторство одного Верховного Гк-щего? Корнилов в простоте ведет серьезные переговоры с неполномочным бывшим министром: чтобы спасти страну, согласен на любой из вариантов. Приглашает Керенского в Ставку для уточнения деталей, да и безопасней быть ему здесь в такой момент. — А Савинков, воротясь в Петроград, отчитался Керенскому об уговоре с Корниловым и просит наконец утвердить все намеченные строгие меры. Керенский снова оттягивает. (Страшится выступить против рев. демократии, против Совета, — вся популярность на карте!) Савинков возмущен: слабоволие Керенского губит Россию. Керенский обещает окончательно: завтра, 26-го вечером, ВП будет заседать и утвердит.

Эти дни в Кронштадте и Сестрорецке усиленные митинги, устраиваемые большевиками, с призывами выступить на улицы Петрограда. — Вечером 25-го Выборгский комитет большевиков, узнав о движении 3-го корпуса, отменяет выступление. — По этим же тревожным сведениям ночное заседание ЦИК с представителями воинских частей. А между тем провинившиеся за 3–5 июля части отправляются на фронт? — Всего через неделю после того, как гарантировали заготовительные твердые цены на хлеб, ВП удваивает их в надежде получить хлеб. Подорван весь авторитет хлебных заготовок, хлеба тем более не повезут, ожидая следующего увеличения. В протест минпрод Пешехонов ушел в отставку.

В Ставке совещание армейских комиссаров и комитетов. (Корнилов по плану хотел их вовсе запретить, Савинков обещал лишь сужение их ве́дения.) Корнилов призывает их к дружной работе в спасении армии. — С комиссаром Ставки Филоненко готовит проект Совета Обороны (Керенский, Савинков, Корнилов, Филоненко, ген. Алексеев?). Филоненко по аппарату передает план Савинкову. Приглашаются в Ставку на совещание Родзянко, Милюков, кн. Г. Львов. — Корнилов телеграфно подтверждает в военное министерство Савинкову, что 3-й конный корпус будет сосредоточен под Петроградом к вечеру 28-го; военное положение в столице следует вводить с утра 29-го.

А в Петрограде воротившийся из Ставки фигляр В. Львов, в заметном душевном неравновесии, приходит к Керенскому вечером 26-го, за несколько часов до заседания ВП, где уже неотклонимо должен быть подписан закон о твердых мерах, и путано передает Керенскому свой разговор с Корниловым как прямое поручение от Верховного: предложить отставку всех министров и введение единоличной диктатуры Верховного. — Озарение и драматическое сальто Керенского: спасен! теперь можно не подписывать твердых мер, а за все промахи ВП расплатится Корнилов! Заставляет В. Львова изложить письменно и настаивает на формулировке „ультиматум” (от Корнилова). — Затем устраивает аппаратный разговор с Корниловым, ложно изображая, что присутствует и В. Львов: Подтверждает ли Корнилов то, что передал через Львова? Корнилов, не проверяя о чем речь, простодушно подтверждает и зовет Керенского и Савинкова скорее приезжать в Ставку. Керенский обещает (чтоб усыпить в бездействии). — Сам же заставляет Львова повторить рассказ, при подслушивающем свидетеле за шторой, и немедленным арестом изолирует Львова от всяких других объяснений. — Исказив весь эпизод на заседании ВП, Керенский к концу ночи получает от него диктаторские полномочия. Кокошкин не согласен, это делает остальных министров простыми исполнителями, заявляет об отставке. Другие министры-кадеты следуют ему, правительство снова остается без правого крыла. — К концу ночи, без ведома ВП, Керенский единоличной т-мой в Могилев (без регистрации в ВП по форме, без скрепляющей подписи) отрешает Корнилова от должности Верховного. (Он и не вправе единолично уволить Верховного.)

Ни о чем том не осведомленные газеты 27 августа посвящены полугодовому юбилею Февральской революции, впрочем с плачевными ее результатами. — Корнилов утром получает отрешающую т-му Керенского. Изумлен, не ожидал удара. М.б. это подделка? в Петрограде уже взяли власть большевики? Или: Керенский опять уклоняется принять совместные дисциплинарные меры? Надеется, что все разъяснится. Начальник штаба Верховного ген. Лукомский телеграфно Керенскому отклоняет свое назначение заменить Корнилова в должности. — Савинков, видя несуразицу происшедшего, тщетно пытается остановить Керенского. Дважды за день телеграфные переговоры его со Ставкой, с Корниловым и с Филоненко. Корнилов только теперь узнает, что В. Львов не имел никаких полномочий на переговоры с ним, и все переврал Керенскому. Отказывается сдать должность, Савинков уговаривает его подчиниться. Корнилов готов обсуждать возникшее положение с Керенским, снова приглашает их обоих в Ставку, под свое честное слово, создадим Совет Обороны. — Савинков (через него был весь сговор — и рухнул!) уговаривает Керенского не объявлять публично о „восстании” Корнилова, иначе Армия погибла. Керенский: Напротив, воодушевленная победой над контрреволюцией, армия ринется и победит немцев! — Вмешивается и Маклаков: это недоразумение! надо разъяснить его без огласки. — Но уже и поздно: Некрасов объявил газетчикам заявление Керенского об „измене” Корнилова, и его расклеивают по улицам столицы. (В тексте — ни слова об идущем на Петроград корпусе — это послужит дальше доказательством „мятежа”.)

Рев. демократия встрепенулась, как этого и ждала: ведь мы же повторяем Французскую революцию, а где же до сих пор наша Вандея? так вот она! и, конечно, армия (не зря интеллигенция ненавидит ее отвеку)! — У Гиммера и Луначарского взрыв радости при известии о генеральском мятеже: теперь-то радикально изменится конъюнктура революции! это будет полный реванш за июльские дни! — Через два часа после объявления генеральского мятежа большевики уже в победителях. — Выбор Савинкова: он и так уже проклят ревдем. кругами за союз с Корниловым; прославленный революционер не может принять сторону мятежного правого генерала (и подвел Корнилов: идет Крымов, идет Дикая дивизия); значит — за Керенского. — Распоряжение Керенского по фронтам, по войсковым инстанциям: не выполнять приказов изменившего родине Корнилова! Железным дорогам: не пропускать воинских эшелонов на Петроград, разбирать пути, устраивать крушения. Губ. комиссарам: Генерал Корнилов дерзнул предъявить мятежные требования передать ему власть; двинул ослепленные войска на Петроград; измена ген. Корнилова в самый трудный момент войны с Германией, преступный бунт против народа. — Ночная радиотелеграмма ЦИК всем армейским комитетам: Ген. Корнилов изменил родине и революции и понесет всю тяжесть наказания, не подчиняться ему нигде! — Слух, что на Смольный (местопребывание ЦИК и ПСРСД) этой ночью готовится нападение; окружились броневиками. Ночной Петроград залит прожекторами с Петропавловки. — Ночью головка ЦИК едет в Зимний совещаться с ВП, один раз и другой раз, в промежутке ночные заседания ЦИК, до утра: доверить Керенскому формировать распавшееся ВП на свое усмотрение. — Ночное заседание „военки” большевиков: Требовать смертной казни мятежников! Создать революционную власть из рабочих и солдат!

К ночи Ставка узнала о телеграммах и объявлениях Керенского. Выбор Корнилова: при таких обстоятельствах подчиниться и сдать должность — был бы не Корнилов; сдать должность сейчас — отдать Россию на последнюю гибель. На сторону Верховного станут — все офицерство, лучшие строевые части, военные училища, все казачество; и все превосходство военной организации над расхлябанностью правительственных сил. — Под утро 28 августа Корнилов рассылает по армейским линиям, ж-д и по радио: Не я посылал В. Львова к Керенскому, а он его ко мне; великая провокация ставит на карту судьбу Отечества. Наша родина умирает. ВП действует под давлением большевицкого большинства Советов — (и со всей горечью, и уже в занос добавляя:) — в полном согласии с планами германского генерального штаба. У кого бьется в груди русское сердце — молите Бога о чуде спасения родной земли. Я сын казака-крестьянина, мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России; клянусь довести ее до УС.

Под утро 28-го в Зимнем Керенский уговаривает ген. Алексеева, вызванного из командировки, принять Верховное Главнокомандование (которого он был лишен в мае). Алексеев отказывается, видя в этом бесчестье; настаивает на примирении ВП с Корниловым. — С раннего утра ЦИК продолжает рассылать воззвания — к железнодорожникам, почто-телеграфистам, местным комитетам, отнять у Корнилова ж-д сеть, связь и всякое влияние: не выполнять приказов Ставки, препятствовать движению войск, исполнять распоряжения только Советов и ВП. — Корнилов пытается слать по линиям встречные т-мы: Со мной идут те, кому дороги свобода и спасение родины. Изменники не среди нас, а в Петрограде. Вырвать наше Отечество из рук продажных большевиков... ВП кидает народ в призрачный страх контрреволюции; очнитесь, люди русские, от ослепления, вглядитесь в бездонную пропасть, куда идет наша родина. — Но его телеграммы застревают, его приказы по армии достигают фронтовых штабов, но даже не всех армейских.

В приличных утренних газетах и у Бурцева уже догадка: это все — недоразумение, ведь ВП вместе с Корниловым готовило борьбу против большевиков. — С утра ВП свелось к триумвирату Керенский-Некрасов-Терещенко, и к тому же в потерянности; ото всех министров потребована формальная отставка. Обсуждается проект Директории из 5 человек; ЦИК не согласен на Директорию, она поведет к контрреволюции, и особенно на включение Савинкова, изменившего рев. демократии. — Савинков назначен „военным генерал-губернатором” Петрограда (небывалая должность) с подчинением ему ПВО. Пытается готовить оборону беззащитной столицы, рытье окопов к югу от города, лихорадочно призывается к действию расхлябанный петроградский гарнизон. — Керенский шлет Гк-щему СФ Клембовскому назначение Верховным, с пребыванием во Пскове. И: прервать все эшелоны с конными частями, перевозимыми в Петроград. Клембовский: они мне не подчинены; и уклоняется от назначения. — Отряды Крымова движутся по трем ж-д линиям — балтийской, псковской и царскосельской, разбросаны на широком фронте от Ревеля до Дна. Сам Крымов с шестью эшелонами казаков приближается к Луге. — Воззвание Керенского к войскам ПВО: Устыдите полки ваших обманутых товарищей. Если не поймут — я, ваш министр, уверен, что вы без страха исполните великий долг. — Главный комитет Союза офицеров из Ставки во все штабы: ВП, уже неоднократно доказавшее свою государственную немощь, ныне обесчестило себя провокацией и не может дольше оставаться во главе России.

Непрерывные заседания то ЦИК, то фракций. В кругах Совета обвиняют в заговоре и кадетов. Арестовать весь ЦК кадетов! распустить, наконец, ГД! арестовать ГД! Метания Скобелева между Зимним и Смольным. — В ПСРСД выдвигается сила фракции большевиков, они согласны поддержать и ВП, если действительно бороться против контрреволюции! Немедленный арест Милюкова и Родзянки! и немедленное освобождение всех арестованных за 3–5 июля! — Троцкий сидит в Крестах. Неуютно: придут корниловцы, всех перевешают? — При ЦИК создан „комитет народной борьбы с контрреволюцией”. Большевики в нем — решающая сила, у них связь с массами. Массовое вооружение рабочих со складов, с Путиловского завода, вот уже красная гвардия вооружена крепче, чем до июльских дней. (И этого оружия они уже не отдадут!) — Большевицкая военка шлет агитаторов во все казармы. Следить за юнкерскими училищами, чуть что — локализовать, арестовывать! (Предварительно засланные Ставкой в Петроград офицерские группы бездействуют, офицеры вовсе непривычны к конспиративной деятельности.) — По городу развешаны плакаты: „Смертная казнь врагу народа Корнилову!”, „Изменник России Корнилов хочет отнять завоеванные права рабочих и крестьян.” (По слухам — и вернуть крепостное право.) — Создаются „летучие отряды для задержания контрреволюционных агитаторов”. В милицейские комиссариаты тащат десятки арестованных, кто высказал сочувствие Корнилову. Арестовано несколько правых членов ГД. — Керенский поручил охрану Зимнего дворца матросам с „Авроры” (часть экипажа только сейчас освобождается из Крестов) и пулеметчикам из 1-го пулеметного. — Вызываются матросы из Кронштадта. В Кронштадте скидывают послеиюльского правительственного коменданта.

Штаб ЮЗФ принял сторону Корнилова. Т-мы ген. Деникина в ВП: Власть возвращается на путь планомерного разрушения Армии, по этому пути с ВП не пойду. — Остальные командующие фронтами и армиями не высказываются против ВП, не поддержали Корнилова. Теперь его надежда только на корпус Крымова. — Железнодорожники разобрали часть путей и опрокинули вагоны севернее Луги и между Вырицей и Павловском. Эшелоны остановились. Крымов южнее Луги с казачьими эшелонами отрезан от распоряжений Ставки, от своих других эшелонов и не знает обстановки. — Телеграфисты перехватывают все т-мы Ставки. Корнилов теряет управление Армией, не может посылать на фронты и очередные оперативные указания. — Во второй половине дня 28-го Милюков посещает Керенского в Зимнем. Он порицает неповиновение Корнилова, но предлагает свое посредничество, продолжать переговоры со Ставкой аппаратно и поездками. Керенский отклоняет. — Отклоняет и советы наличных министров передать премьерство ген. Алексееву: „Власть я отдать не могу.”  — Тщетно снова убеждает Алексеева принять Верховное Главнокомандование. — Ведет переговоры с Церетели и Гоцем о новом составе ВП, расширенном в сторону рев. демократии. — Листовка комиссара ЮЗФ Иорданского: Деникин хочет восстановить Николая II. Революционные комитеты в Бердичеве, никак не ограниченные штабом ЮЗФ, поднимают гарнизон и арестовывают генералов Деникина, Маркова и др. с глумлением и бесчинствами.

Ложные сообщения местных комитетов, что ген. Каледин телеграфировал Корнилову о поддержке Дона. Керенский, не проверив сведений, рассылает по стране т-му о мятеже Каледина. (Сам Каледин объезжает глухие места области и не знает ни о чем.) — Командующий МВО полковник Верховский телеграфирует Корнилову: Начало междоусобной войны положено вами, это гибель России. Офицерство и солдаты Москвы присоединяются к ВП. — Но юнкера-александровцы встречают т-му Корнилова аплодисментами. — В Москве заседает „орган действия” левых сил. СРД, ССД: Прекратить преследование большевиков! Митинги на заводах и в в/ч. — В Киеве Украинская Рада присоединяется к местному СРСД. Телеграмма Петлюры Керенскому: Украинские в/ч не будут выполнять приказов Корнилова.

Петроградские агитаторы достигают Луги (там и свои лужские) и разъясняют казакам Крымова: в Петрограде нет никаких большевицких бунтов, а Корнилов пошел против законной власти. — ИК союза мусульманских советов в Петрограде с поощрения Керенского посылает делегацию агитировать полки Туземной дивизии. Ее передовой ингушский полк уже в Сусанино; через разобранные пути из Семрино идет делегация; офицеры Туземной дивизии мешают переговорам с рядовыми: дивизия идет не против революции, а против большевиков и предателей. — Немцы в эти дни благоразумно прекратили наступление на рижском участке.

В ночь на 29-е повальные обыски в офицерской гостинице „Астория”, аресты. — От цензуры или от колебаний редакций 29-го появляются белые пятна в газетах, впервые после революции. „Новое время” закрыто за напечатание корниловского воззвания. Есть требования закрыть и кадетскую „Речь”. — „Рабочая газета” (меньшевики): Несомненна идейная связь кадетов с заговором Корнилова. „Дело народа” (эсеры): Народная стихия ответит нападением на буржуазию по всей стране. — Чернов, ушедший из ВП (так и не отмылся от пораженчества), издал личное воззвание ко всему российскому крестьянству: Я, ваш избранник, которому вы верите, говорю вам... — Меры Савинкова по контролю за всеми прибытиями-убытиями лиц в Петрограде; запрещает уличные собрания. (Но вооружение рабочих продолжается.) — ЦК большевиков вызвал матросов из Кронштадта и войска из Выборга.

Гк-щим СФ вместо Клембовского назначен ген. Бонч-Бруевич; с помощью Викжеля он держит на месте все эшелоны Крымова. — Корнилов не использовал двух суток; видит, что все упустил. Посылает с летчиком приказание Крымову по возможности продолжать движение на Петроград. — Но отряды Крымова по-прежнему разбросаны и со вчерашнего дня нисколько не приблизились к столице; смятение в них от известия, что Верховный Главнокомандующий — изменник родине. — Комиссар Филоненко, свободно отпущенный Корниловым из Ставки, обращается из Петрограда с воззванием к войскам Крымова: они обмануты своими офицерами. — Вторая поездка мусульманской делегации (в ней и внук Шамиля) к Туземной дивизии на станции Семрино и Сусанино, переговоры с ингушским, черкесским, чеченским полками. Горцы ответили: Не можем уклониться от дисциплины, но не пойдем наступать первыми. — Делегации петроградских в/ч к корпусу Крымова. И встречные делегации казачьих частей в Петроград для выяснения обстановки. Настроение корпуса: брататься и не идти в бой. Комитеты Уссурийской дивизии постановили подчиниться ВП. — Депутаты 1-й Донской дивизии явились в Зимний к Керенскому: Шли под влиянием офицеров; отпустите на Дон для защиты родных хуторов. Керенский шлет эту делегацию арестовать их офицеров. — Савинков посылает грозные приказы начальникам крымовских дивизий: во главе старших офицерских групп являться с повинной. — Во фронтовом районе под Ригой арестован Гучков. — Родзянко: Никогда ни в какой контрреволюции я не участвовал и во главе фронды не стоял!

Во второй половине дня в юнкерских училищах и в казачьих полках столицы выносятся резолюции о верности законной власти. — Радиограмма Керенского „Всем, всем, всем”: Уже создался повсеместный перевес в пользу ВП. — По всем городам устанавливается контроль ВП за телеграфом, ж-д передвижениями, общественной жизнью. (Там и сям отмечено обывательское настроение в пользу Корнилова: да, нужен наконец порядок.) — В разных местах в в/ч начались стихийные аресты офицеров; если Верховный изменник России, то что ж ненавистные офицеры? — В Москве меньшевики, эсеры и большевики едины в отпоре контрреволюции, создать орган революционного действия (Бухарин: большевики войдут!). Создать в Москве рабочую красную гвардию. Прекратить бы печатание всей буржуазной прессы, а типографии передать социалистам. — Керенский в Зимнем снова предлагает Алексееву принять Верховное Главнокомандование. (Расчет, что Алексеев уладит в Ставке деликатнее других, а затем убрать его.) Алексеев после тяжелых колебаний и ввиду угрозы, что иначе назначат Черемисова и тот расстреляет корниловцев, соглашается стать только начальником штаба при Верховном и только при условии мирного разрешения конфликта с Корниловым. Кто ж тогда Верховный? Керенский не перебирает генеральских кандидатур: ясно, что Верховным станет он сам! — В Стокгольме „Русская корреспонденция Правды” (Радека-Воровского): Настоящая революция приближается, и Керенский скоро исчезнет.

30-го опубликовано воззвание ЦК и ПК большевиков: Контрреволюция надвигается на Петроград; враг народа Корнилов; вся буржуазия во главе с партией кадетов приветствует изменника и предателя. — „Рабочий” (замена „Правды”): Полная капитуляция ВП перед Корниловым. Добьемся разгрома буржуазно-помещичьих сил и торжества пролетарско-крестьянской революции. — „Социал-демократ”: Корнилов предал нас под Ригой. — Керенский распорядился об ускорении следствия по делу Корнилова. Официальное объяснение: Так как Корнилов действовал на фронте, ему грозит смертная казнь; будет предан революционному суду. Авксентьев: К Корнилову и присным будет применена смертная казнь. — Прекращено следственное дело адм. Вердеревского, и он назначен морским министром. — П-к Верховский произведен в ген.-майоры и назначен военным министром. — Вступительный приказ Верховного Гк-щего Керенского по Армии и Флоту: Бескровная ликвидация мятежа доказала великий разум русского народа. Полугодовой опыт свободной жизни... — Реакция английских газет: Керенский олицетворяет собой революцию и надежное продолжение войны, а Корнилов хотел восстановить старый режим. (Только „Таймс” разглядел, что Корнилов — жертва недоразумения.)

Некрасов в разладе с Керенским и ушел из ВП, конец триумвирата. Но обещается расширение правительства. — Внезапно (телефонным звонком) Керенский отставляет Савинкова со всех постов. (Стремительность смен всех поражает.) Петроградским военным генерал-губернатором назначен инженер Пальчинский. — Алексеев из Петрограда по прямому проводу разговаривает с Корниловым, объясняет свое решение принять пост, положение в стране, в армии и с корпусом Крымова. Корнилов согласен на сдачу командования при условиях твердых гарантий спасения страны (Керенский так и обещал Алексееву); что будут беспрепятственны распоряжения Ставки на фронты, чтобы прекратить хаос; что будет освобожден Деникин со штабом и прекращена рассылка телеграмм, позорящих Корнилова. (Но уже упущено ставить условия, сдача Ставки предопределена.) Алексеев заверяет, что будет настаивать на проведении тех твердых мер дисциплины, которых требовал Корнилов весь август, иначе и сам сложит полномочия.

Грозная т-ма Верховского из Москвы на Дон Каледину: Если казачьи войска готовят восстание, то будут полностью уничтожены. И чтоб не появлялись на территории МВО. — Каледин же по-прежнему в безохранной поездке по области Войска Донского. Революционные комитеты на ж-д Лихая-Царицын пытаются его арестовать. — Между тем беспорядочные аресты офицеров по разным фронтам, частям, местам. (За месяцы митингов самые простодушные и послушные солдаты озверели к офицерам, а тут: они еще и изменники оказались. Офицеров выводят из комитетов, шпионство за офицерами, проверка каждого их приказа.) — Самосуды в Выборге: три генерала, три полковника, обвиненные в сочувствии Корнилову, и еще двадцать офицеров избиты, сброшены с моста в залив, потом дострелены в воде. Всего без вести пропало 60 офицеров.

Весь день 30-го братание между отрядами ВП и Крымова. В Петроград продолжают приезжать делегации от полков Крымова: ничего не знали о замысле идти против правительства. — Охвачена волнением и вся Туземная дивизия, в третий раз ее посещает мусульманская делегация, и полки избирают делегатов для посылки в Петроград с выражением преданности революции и демократии. О том же и воззвание ИК мусульманских Советов к мусульманам всей России. — Сам Крымов поддается уговорам своего друга, полковника, приехавшего к нему от Керенского: посетить столицу, посмотреть, решить с корпусом. К вечеру прибывает в Петроград.

ЦИК требует скорейшей ликвидации всех следственных дел большевиков, арестованных за 3–5 июля (всего таких около полутораста). Для того создана срочно комиссия, и представители ЦИК посещают большевиков в Крестах. Дан: Есть надежда, что их освободят в ближайшие дни. (Крики в зале Смольного: „Арестовать Милюкова!”) Церетели: Скорей распустить ГД! — На улицах Петрограда отряды и толпы вооруженных рабочих, опьяненных победой без боя. Однако большевики не решаются открыть Кресты силой: несвоевременно будет выглядеть как переворот слева. (Да началось и сплошное освобождение их.) — В Москве губ. СРД (с участием большевиков): Взять в губернии полную власть в руки СРД! — В Гельсингфорсе митинги большевиков: Свергать ВП! — Письмо Ленина в „Рабочий”: Никогда не имел отношений с Союзом освобождения Украины, созданным на немецкие деньги. — В Киеве арестован Шульгин и закрыт „Киевлянин”.

Утром 31-го свидание Крымова с Алексеевым в вагоне. После этого Алексеев выезжает в Могилев для мирного переема Верховного Главнокомандования. — Крымов в Зимнем дворце у Керенского, в кабинете Александра III. Взрывная сцена. (По слухам: Керенский кричал, что сорвет с него эполеты; Крымов: не ты, мальчишка, мне их дал, не ты сорвешь.) Передан под следствие. Военно-морской прокурор Шабловский дает ему несколько свободных часов до допроса.

„Рабочий”: ВП боится вооружать рабочих. „Рабочая газета”: Коротка память у нашего народа, началось разочарование в революции. „Новая жизнь”: Должна быть создана и упрочена диктатура демократии. „Дело народа”: Вырвать кадетское жало! — Кадеты под боем всей левой прессы: это они — главные участники заговора. Недавно их вина была, что уходили из ВП, сегодня — что претендуют в нем участвовать. — Керенский тщетно бьется сформировать коалиционное правительство на широкой основе, включить кадетов и торгово-промышленников, сохранив ревдемовское крыло. — Ссора Керенского с казаками; его попытка заставить Совет Союза казачьих войск заклеймить Корнилова и Каледина. Союз отказывается: Всероссийское казачество лишено возможности узнать суть дела, а постоянно испытывает от ВП запрет всяких действий. (Еще обида казаков: имели потери, подавляя июльский мятеж, ВП приняло их жертву, а вот безнаказанно отпускает из тюрьмы матросов и пулеметчиков.) Но и казачий Союз не смеет заявить вслух, что Корнилов предлагал спасительные меры. — Приказ Верховского об аресте Каледина. Т-ма Керенского новочеркасскому прокурору: предать Каледина суду; воспретить созываемый Войсковой Круг Дона. — Делегаты Туземной и Уссурийской дивизий в Зимнем у Керенского: Не имели никаких контрреволюционных замыслов. — И в Смольном в ЦИК делегаты горцев: Как же бы мы, кавказцы, пошли против российской революции, если во главе ее стоят наши земляки Чхеидзе и Церетели?

Отправив Корнилову предсмертное письмо с офицером (Россия погибла, и не стоит больше жить), Крымов застреливается в канцелярии военного министра. — Но не сразу насмерть. Умирает в Николаевском военном госпитале под издевательства осовеченных фельдшеров и санитаров. — Делегаты ПСРСД в войсках Крымова под Ямбургом. Казаки: Правда ли, что большевики вертят ВП? Да не-ет. Правда ли, что рабочие на заводах не работают на оборону? Да никогда еще так дружно, как сейчас. — По непричастности к мятежу освобожден Гучков.

Верховский требует послать военную экспедицию на подавление. Ставки. — Советская рев. демократия обвиняет Керенского в непонятной затяжке с ликвидацией корниловской измены. Нарушив поручение, данное Алексееву, и без его ведома, Керенский телеграфирует в Оршу: составить отряд, идти с боем на Могилев и арестовать Корнилова! прекратить всякое снабжение Могилева.

К концу дня заседание ЦИК в большом зале Смольного. Каменев: Мятеж Корнилова был выступлением организованной буржуазии и всего землевладельческого класса; необходимы самые беспощадные репрессии; недопустима коалиция с Алексеевым, ставленником кадетов; только пролетариат, крестьянство и солдаты могут создать власть и спасти революцию. Стеклов под шумную овацию требует освобождения большевиков, сидящих за 3–5 июля. Каменев предлагает обычную большевицкую резолюцию: немедленная отмена частной собственности на помещичью землю; рабочий контроль в общегосударственном масштабе, национализация промышленности; немедленное предложение демократического мира всем воюющим народам; отмена смертной казни на фронте, полная свобода демократической агитации там; чистка командного состава. (Резолюция не голосуется, заседание переносится.) — Затем (и на всю ночь) открывается заседание ПСРСД. Ту же резолюцию большевики предлагают там и собирают двухсполовинный перевес голосов; большевицкая резолюция побеждает в петроградском Совете впервые за время его существования, это поражение президиума и личное поражение Церетели. — Этой же ночью Гоц, Дан и Церетели едут в Зимний с ультиматумом: эсеры и меньшевики не войдут в ВП, если будут приняты кадеты.

После полуночи в Витебске Алексеев узнает от руководителей витебского Совета Аронсона и Тарле об обманных действиях Керенского: пошел отряд (5000 пехоты, артиллерия, бронеавтомобили) из Орши на Могилев. Витебский Совет не прочь бы задержать Алексеева, чтобы не состоялся его компромисс с Корниловым. — Алексеев по юзу связывается с Лукомским в Ставке. Ответ Корнилова: ждет Алексеева как полномочного руководителя армиями, но если на Могилев пойдут войска, то будет кровопролитие. — Ночной самосуд на балтийском линкоре „Петропавловск”: приговором команды расстреляны лейтенант и три мичмана, отказавшихся дать команде подписку о верности революции. (Убийц выбирали по жребию.)

В ночь на 1 сентября Пальчинский распорядился закрыть большевицкий „Рабочий” и, за возбуждение солдат против офицеров, горьковско-гиммеровскую „Новую жизнь”. (А Горький — в Крыму.) Взрыв гнева на него демократии: убрать с генерал-губернатора, возобновить газеты! — Алексеев, прибыв в Оршу, успевает задержать отряд против Ставки, уже подходящий к Могилеву.

ВП в кризисе, котором по счету; составить правительство невозможно: Совет не допускает кадетов и торгово-промышленников, Керенский не хочет полностью отдаться Совету (и Алексееву обещал, что ВП не будет чисто-социалистическим). ВП весь день в бессилии и неопределенности, а министерства уже неделю без министров. Слухи, что уходит в отставку Керенский. — По всей стране провинциальные Советы и городские думы „клеймят Корнилова позором”. В Омске, Красноярске, Владивостоке Советы взяли полную власть. — В воинских частях (и в 11-й армии, бежавшей под Тарнополем) принимаются стандартные резолюции: предать суду и смертной казни изменника Корнилова. — Воззвание Церковного Собора: Церковь не может остаться равнодушной зрительницей распада родины; примиритесь, враждующие станы. Т-ма в ВП: щадить побежденных. — Кронштадтские рабочие формируют красную гвардию. — Московский комитет по борьбе с контрреволюцией: Необходима срочная экспедиция вооруженных сил для ликвидации Ставки.

Корнилов в Могилеве прощается с Корниловским полком, созданным в летних боях. — Едва Алексеев прибыл в Могилев, он вызван к прямому проводу из Москвы, Верховский: немедленно выезжает с крупным революционным отрядом в Ставку; удивлен, что Алексеев еще не произвел арестов. — Разговор не кончен, Алексеева вызывает к другому аппарату Керенский: нарождается возбуждение от якобы слабости власти; дает генералу два часа для подчинения Могилева и всех арестов. Алексеев просит дать время на мирное решение: он только что приехал и все стоит у аппаратов. Керенский как будто согласен. Но через 5 минут командует своему уполномоченному, прибывшему с Алексеевым: необходимо сегодня же арестовать 5–6 человек и тотчас широко известить, ввиду распространившегося слуха о бездействии и сознательной мягкости ВП.

Троцкому в Крестах предъявлены следственные материалы. Пишет в ЦИК: считаю для себя невозможным ни политически, ни нравственно участвовать в следственном процессе. (Освобождение его уже обеспечено.) — Луначарский в г.д. требует исключения только что избранных населением кадетов. — Матросский отряд захватывает типографию, и печатается запрещенная „Новая жизнь”.

В 9 ч. вечера от Керенского снова в Ставку: Чтобы Корнилов и его соучастники были арестованы немедленно, демократия взволнована свыше меры. Советы бушуют; необходимо сейчас же дать сведения в газеты, чтобы утром об аресте узнала вся организованная демократия! — Корнилов убежден Алексеевым, да он уверен в своей правоте и не боится суда; и к 10 часам он, Лукомский и старшие чины Ставки дали себя арестовать. Алексеев: Факт, что мы попали в цепкие лапы Советов. — Разгон Главного комитета Союза офицеров. — К полуночи в Ставку прибывает следственная комиссия из Петрограда. Первое же ее ознакомление с делом располагает ее в пользу Корнилова.

Остатки ВП заседают вечер и ночь. Тупик. Решено: пока образуется Совет Пяти, кто остался (Керенский, Терещенко, с-д Никитин, Верховский, Вердеревский), со временем сформируется и правительство. Для подбодрения всех: немедленно объявить Россию республикой. — Вечер и ночь заседает и ЦИК, отстраняясь от взятия власти. Скобелев: Никогда за всю историю Россия не находилась в таком тяжелом положении; если мы, революционная демократия, возьмем сейчас все спасение страны на себя, то это агония революции. Богданов: Весь Дон охвачен заревом восстания; нужна „диктатура демократии”, для чего быстро созвать Всероссийское Демократическое Совещание (как бы: только левое крыло Московского Совещания). Чернов произносит веселую речь, пересыпанную анекдотами. — Авксентьев, придя из Зимнего: новость о Совете Пяти, а сам он уже не министр. ,,Мы накануне гибели или уже погибли.” Обещает увольнение Пальчинского. — Дан: ускорить освобождение арестованных большевиков. Каменев: образование Совета Пяти — удар по революции и обида для Советов, режим личной диктатуры и безответственности. — ЦИК, однако, отвергает большевицкую резолюцию, накануне принятую ПСРСД, и принимает решение собрать за две недели ДС. (МС было плохо тем, что участвовала не одна только демократия.) — К утру приказ Керенского по Армии и Флоту: Немедленно прекратить самовольное формирование отрядов под предлогом борьбы с контрреволюцией. (Он уже в панике от разворота левых сил, от множества созданных по всей стране за эти дни самочинных „комитетов по борьбе с контрреволюцией”.)

Что мешает большевикам взять власть уже сегодня? Еще недостаточно разложена Армия и может воспротивиться. — „Речь”: Революционная демократия сама готовит геростратовский триумф большевизму.

Отказ Донского Войскового правительства выдать на арест Каледина, избранного атамана; старый клич казачества: „С Дона выдачи нет!”

К Узлу VII — Сентябрь Семнадцатого