240
Кажется, никогда так трудно
не выбуживали — да ведь не молодое офицерское время. Сперва Родзянко вообще ничего не мог разобрать-понять: смотрел
на часы — шестой час?
А лёг в три? И кто затеял
требовать, почему? Ах, этот Бубликов неуёмный.
Этот Бубликов вчера вечером ни с какой целью, просто из
революционного озорства, предлагал: не остановить ли царский поезд? Охладил его
Родзянко, что цели такой нет.
А сейчас он докладывал, что
царь слизнул — так буквально, слизнул: от Малой Вишеры повернул назад!
Вот так-так! — пробуждался
Родзянко. — Что ж это могло значить? Намерения Государя переменились?
Но оторванному
ото сна так трудно уразуметь, ещё трудней что-нибудь решить.
Да, хотели же повидаться.
Куда он?
Что-то надо ответить.
— Вот что. Вы дайте Государю
по линии телеграмму, что я прошу у него аудиенции в Бологом. И приготовьте мне
на Николаевском вокзале поезд, я скоро поеду.
Но хорошо — сказать. А не
только сил нет подняться — а как же ехать самовольным решением? Ведь заругают. И — с чем ехать? Чего просить? на чём настаивать?
А если Государь — ни на что не согласится, тогда как? Надо с коллегами
посоветоваться. А они спят хоть и в Таврическом — так тоже не добудишься, не досознаешься.
И сам свалился ещё на
полчасика.
Разбудила жена через два: от
Бубликова всё звонят, и поезд готов!
Ну, теперь уже время
человеческое. Голова прояснела — и стукнуло в неё: да не в Москву ли??.. Да не
в Москву ли он покатил?
О, конечно! И там объявит
свою столицу! И оттуда будет давить мятеж.
А мы — не успели Москвой
овладеть.
Плохо!
Надо догонять! Надо удержать
Государя от безумия!
Ах, время пропустил!
Скорей умываться! Скорей
автомобиль!
Покатил в
Таврический.
Под лежачий камень вода не
течёт. Надо нагонять Государя! И остановить его от чего-то
непоправимого. И окончательно перенять себе правительственную власть,
ответственное министерство.
Всё твёрже и увереннее наливался
Родзянко. Наконец, пришло время говорить с Государем не только в форме
верноподданной просьбы. Подошёл момент и потребовать.
Ему рисовался разговор
достойный, независимый, собственно — равный, даже с перевесом сил у
Председателя. Разговор, начинающий новую эру в истории России.
По сути
он хотел перенять власть из слабых рук Государя в свои сильные — дня пользы
родины.
На февральском докладе
почему-то так почувствовал, сказал Государю: это я последний раз у вас, больше
не увидимся.
А вот и увидимся.
Но в Таврическом ещё никого
он не успел созвать, как телефонировал Бубликов: царский поезд упущен! улизнул из Бологого без разрешения на Валдай!
На Валдай? На Старую Руссу?
Куда ж это? Ну, хорошо, что не на Москву. И ещё лучше, что не в Ставку.
Ну, держите мой поезд под
парами, скоро поеду!
Куда ж он двинулся? Если на
Петроград — то уже был совсем рядом, зачем же объезжать?
Тут недремлющий секретарь —
у Председателя, несмотря на всю сумятицу в Таврическом, ещё были секретари, и у
них столы, и они пробивались через толчею, — поднёс копию записки великого
князя Кирилла начальникам царскосельских воинских
частей. Поскольку гвардейский экипаж Кирилла приписан к Царскому Селу, то и сам
он как такой начальник сообщал остальным, что он, свиты Его Величества
контр-адмирал Кирилл, со своим экипажем вполне присоединился к новому
правительству — и уверен, что также все остальные царскосельские
части присоединятся.
Здорово! Вот это —
неожиданная поддержка! Удивил и изумил! Даже развеселил: уж если видные члены династии
и сами присоединяются... и ещё других зовут! Наша победа!
Сильно взбодрился Родзянко,
совсем другое ощущение. Наша победа! (Да что ж он сам, голубчик Кирилл, не
докладывается, прямо?)
А каково теперь ведьме в
Царском Селе?
Легка на помине. Комендант царскосельского дворца передавал просьбу государыни принять
меры к водворению порядка в Царском Селе и в районе дворца. И ещё такая от
государыни просьба: не может ли господин Родзянко приехать к ней этим утром
переговорить?
Ну, дура
форменная, не представляющая жизни! Как она это себе воображает, что
Председатель поедет к ней сейчас с визитом? Как бы это выглядело в глазах
революционного Петрограда! Раньше даже не приглашала к завтраку, когда он ездил
на всеподданнейшие доклады. А теперь — просила приехать? Как смирилась! А
почему потеряла вчерашний день, и вечер, и ночь, пренебрегла родзянковским советом уехать поскорей? Ждала супруга? А он
вот повернул.
Ну, двух депутатов Думы
послать на успокоение Царского можно.
Кажется, день начинался
неплохо. Рассвело. Вот уже скоро опять, наверно, станут подходить к
Таврическому с музыкой и в дурном строю воинские части, желающие приветствовать
Думу. И в общем, эти шествия лучше, чем солдатский
бунт. Но сегодня пусть служит отечеству горлом кто-нибудь другой — а Председатель
поедет на переговоры с царём.
Пора была известить Комитет
о своей поездке, договориться о полномочиях, да ехать на вокзал.
Но тут почти вбежал бледный
Энгельгардт.
А такая обстановка опять была,
посторонняя публика, не всё и скажешь вслух. Отошли в сторону.
— Михаил Владимирович,
страшная беда! — говорил Энгельгардт, в военном мундире, но не с военным видом
крайнего испуга. — Откуда-то пошёл среди солдат слух о каком-то «приказе
Родзянко», которого вы ведь не издавали? Будто ваш приказ: всем возвращаться в
казармы, сдавать оружие и подчиняться офицерам.
Брови и лоб Родзянки
выкатились. Такого прямого приказа он не издавал, но высловлялся
именно так, — а как же иначе? А если солдатам не вернуться в казармы и не
подчиниться офицерам...? До каких же пор хулиганить?
— Ужасное, ужасное
недоразумение! — сокрушался Энгельгардт. — Вы не представляете, что заварилось!
В казармах — новые вспышки! Вернувшихся офицеров — прогоняют, грозят убить!
Говорят — будет массовое их избиение! И грозятся убить — вас!.. Вам небезопасно
выходить сейчас к делегациям...
Родзянко почувствовал, как
кровь отлила от головы и объяло её недобрым холодком.
И это была ему благодарность
за то, что всех их он спас этой ночью!
ДОКУМЕНТЫ
- 7
ПРИКАЗ
(1
марта)
Господа
офицеры петроградского гарнизона и все господа
офицеры, находящиеся в Петрограде!
Военная
Комиссия Государственной Думы приглашает всех господ офицеров, не имеющих
определенных поручений Комиссии, явиться 1 и 2 марта в зал Армии и Флота для
получения удостоверений на повсеместный пропуск и точной регистрации, для
исполнения поручений Комиссии по организации солдат...
Промедление
явки господ офицеров к своим частям неизбежно подорвет престиж офицерского звания...
В данный момент, перед лицом врага, стоящего у сердца родины и готового
пользоваться ее минутной слабостью, настоятельно необходимо проявить все усилия
к восстановлению организации военных частей...
Не
теряйте времени, господа офицеры, ни минуты драгоценного времени!