108
К отряду Кутепова
подкрепления всё-таки не переставали откуда-то прибывать. Подошла команда разведчиков,
человек пятьдесят, и единственный там офицер доложил, что это — из Царского
Села, из 1-го стрелкового Его Величества полка. Почему именно 50 разведчиков, а
не боевая рота? — это не у кого было спросить. Ещё не дозвучал
рапорт офицера, а взгляд Кутепова уже определил, что
вид команды неважный. Тотчас и подтвердилось: полковник поздоровался с ней —
она ответила весьма вяло, — а в ответе на приветствие, в том его и смысл, первей всего сказывается настроение солдат. И сразу же
после ответа кто-то, скрываясь, выдал из строя: «Мы ещё сегодня не обедали».
Такую команду хоть и не брать. Кутепов велел офицеру
узнать, кто это сказал, а команду отвести в ближайший двор и там упорядочить.
Не успел распорядиться с
ними — подъехал эскадрон, оказывается — гвардейского кавалерийского полка. И
ротмистр его, ещё не дождавшись приказания от полковника, тут же доложил, что
лошади плохо кованы, люди не ели, устали от большого перехода и нуждаются в
отдыхе. Всё это могло быть так, но не с первого слова и не перед строем должен
был о том докладывать офицер. С презрением, громким голосом Кутепов
ответил, что удивляется его словам и отрешает от командования, не в такой
обстановке просят отдых. Командовать эскадроном тут же назначил поручика — и
велел ему двигаться через Симеоновский мост к цирку Чинизелли, далее выяснить обстановку в районе Марсова поля и в случае необходимости действовать
решительно.
Тут, на Литейном,
тесно было для кавалерии, да и кавалерия не хороша. А висел неотменённый приказ
Хабалова двигаться к Дворцовой площади, вот и будет попытка такого движения. За
четыре прошедших часа Хабалов не изменил и не повторил ни одного приказания, не
подтвердил получения ни одного доклада — Кутепову
приходилось действовать, как если бы никого в столице старше его не было.
Так что подкрепления не
укрепили, войск продвигаться не было, заднюю роту преображенцев
снимать с оцепления Кутепов не решился, чтоб не
обнажить тыла. Передняя рота их и полурота кексгольмцев
действовали справа на боковых улицах, и было донесение, что рассеивают военную
толпу, бесчинствующую у казарм жандармского дивизиона. И всего лишь с полуротой
кексгольмцев Кутепов
продвинулся до Дома Армии и Флота.
Но тут усилился обстрел по
ним. Не только от Орудийного завода, но очевидно и с колокольни Сергиевского
всей артиллерии собора (дым от горящего Окружного суда, всё ближе и гуще, мешал
хорошо видеть). Неопытные солдаты, не бывавшие под огнём, стали прятаться в
воротных углублениях и бросились в сам Дом Армии. Продвижение прекратилось.
К счастью,
тут же на Литейном, в доме графа Мусина-Пушкина, помещалось одно из отделений
Красного Креста. Кутепов попросил их немедленно принимать
раненых. К раненым кексгольмцам поднесли и двух
раненых с площади Преображенского собора.
Нашли годный пулемёт, и Кутепов установил его так, чтоб обстреливать угол
Сергиевской и Орудийный завод.
Послал распоряжение
Преображенской роте справа действовать решительнее.
Бой вполне можно было вести
и даже перерезать Литейный мост и теснить восставших в мешок, образуемый Невою,
— только втрое и вчетверо бы сил, да снабжённых, да накормленных.
Тут подошла новая рота —
4-го стрелкового полка из Царского Села. И одновременно же пришло донесение о
новой какой-то толпе, которая движется мимо Летнего сада к Пантелеймоновскому
мосту. Удачно! пять минут назад вовсе нечем было защитить левый фланг — теперь
эту новую роту Кутепов и послал туда, налево: на углу
Пантелеймоновской и Моховой встретить толпу огнём.
Едва отправил — сообщили
спереди, что на Сергиевской за углом собирается много автомобилей, видимо для
атаки. Современный стиль войны! Важный момент! Кутепов
ринулся вперёд, изготовлять кексгольмскую полуроту на
разгон автомобилей. Едва расставил и объяснил — с Сергиевской вылетели с
заворотом на Литейный один за другим несколько автомобилей, облепленных и
снаружи рабочими с винтовками и красными лоскутами. Они погнали прямо сюда,
беспорядочно стреляя на ходу, не успевая выбирать цели.
Приготовленная полурота — от
стен, из подворотен — открыла огонь, и все автомобили в минуту были подбиты,
остановились, а один ещё продолжал гнать по Литейному,
теряя на мостовую падавших, потом с визжанием завернул, подстреленный, с
разбитыми стёклами, видимо раненным шофёром, и скрылся в Сергиевскую обратно.
Остальные, побросав автомобили и убитых, убежали туда же.
Хорошо отбили, кексгольмцы! Молодцы!
Задалась новая работа:
куда-то убрать убитых. Уже известен был пустой каретный сарай в одном из домов,
стаскивали туда. От убитых сильно пахло спиртом.
Эти автомобили надо было бы
завести и приспособить.
Литейный проспект уже привык
к высокой фигуре полковника, не взятого ни одною пулей.
Кутепов подумал: а неплохо!
Несколько критических моментов он уже перешёл, удерживаясь, укрепляясь и даже
продвигаясь. В отчаянные минуты приходили и подкрепления.
Вдруг слева, с Пантелеймоновской, показался бегом ротный последних царскосельских стрелков — бледный штабс-капитан с одним
оборванным погоном.
Остановился и через тяжёлое
дыхание доложил: он довёл свою роту до угла Моховой, но там его солдаты
смешались с толпой, из толпы оторвали его шашку, пытались избить, он бежал.
Вот тебе и подкрепление...
Да, у мятежников тут был
большой перевес численности.