187
Ожидаемый спаситель родины и
трона генерал Николай Иудович Иванов мало поспал в эту
ночь, — уж как начнутся заботы, не поспишь. Проснулся же по обыкновению рано. А
утром-то — лучшие и мысли! Как мог он начинать ехать к Петрограду и вести
доверенные ему войска, не разобравшись толком в этой путаной петроградской обстановке? Ясно, что надо было прежде
получить самые полные разъяснения. И лучше всего это было сделать, вызвавши
Хабалова к прямому телеграфному проводу и предложить ответить на главные
вопросы. Которых, стал Иудович набирать, сидя в
вагоне на своём любимом мягком диване за столиком, набралось десять.
С этими вопросами он к
восьми утра уже был в генерал-квартирмейстерской части (между тем обдумывая и
свою докладную Алексееву насчёт возложенного диктаторства, как от него
уклониться, и поручение адъютанту закупить сейчас же в Могилёве провизию,
которой тут много, для петербургских знакомых генерала).
Запросили Петроград. Из
помещения Главного Штаба ответили, что генерал Хабалов находится в
Адмиралтействе, выход его оттуда может вызвать арест на улице революционерами.
Но пока есть отвод прямого провода на Адмиралтейство, соединим.
(Вот так
положение в столице! И — куда же ехать?...)
Ну хорошо, пусть ответит хотя
бы через доверенное лицо. Передали им 10 вопросов.
Поднялся уже и Алексеев.
(Вот ему бы — и ехать.) И представил ему Николай Иудович
на своём генерал-адъютантском бланке, что в минувшую ночь, около трёх часов
пополуночи, Его Императорскому Величеству благоугодно было повелеть доложить
начальнику штаба Верховного для поставления в
известность председателя совета министров о том, что все министры должны
беспрекословно исполнять все требования генерал-адъютанта Иванова.
Если достоверность этих
полномочий требует проверки через сношение с царским поездом — генерал Иванов
готов был ждать. (Всякий оттянутый час приносил облегчение задачи, а оттягивать
всегда может найти законные поводы тот, кто долго служил в армии.)
Такой проверки быть сейчас
не могло. Но и столь важного распоряжения не мог Алексеев подтвердить по
словесной передаче. Он так и обещал передать в Петроград Беляеву, что есть
такая словесная передача. А генерал-адъютанту Иванову предусмотрительно выписал
лишь документ, по каким статьям Полевого управления войск ему предоставляется
право предавать военно-полевому суду отдельных гражданских лиц и целые
категории их.
Затем уведомил его Алексеев,
что распорядился придать ему по пути ещё артиллерию, даже и тяжёлую.
А Иванов напомнил, что войск
у него мало, и надо бы добавить с Юго-Западного фронта гвардию.
За пределами того Алексеев
никак уже Иванова с выездом не торопил, больше не вмешивался.
А задача Николая Иудовича была двойственная: чтоб если придётся обороняться
— то было бы войск побольше; а если сражаться не
придётся (как уже сдавалось по петроградской
обстановке), то было бы их поменьше и подошли б они как можно несвоевременней: тогда меньше придётся перед новым
правительством отвечать за всю эту поездку.
И он не
настаивал перед начальником военных перевозок и не в принудительной форме
телеграфировал Рузскому на Северный фронт и Эверту
на Западный насчёт точных сроков доставки всех этих пехотных и кавалерийских
полков, а только назначал, что будет не сегодня, а завтра с утра ждать на
станции Царское Село. Какие-то из этих полков ещё и с места не трогались, какие-то уже были
в эшелонах, третьи готовились к погрузке на отправных станциях, — ох, с такою
массою войск его миссия не могла кончиться благополучно! Во всяком случае прямо в Петроград ни одной части он не назначал, а
только не доезжая.
Ещё дал телеграммы
коменданту Царского Села готовить завтра помещения для расквартирования.
А между тем георгиевский
батальон, светлокоричневые погоны с ленточкой
посередине, у многих по 3 и 4 георгиевских креста, — во главе с генералом
Пожарским был уже вполне готов к движению, хотя тоже, кажется, без большого
пыла. Пожарский был совсем не тот доблестный князь на Красной площади, и не
поджарый, но толстый и сильно недовольный поездкой, как видно. Повелел генерал
Иванов выдать всем солдатам по 120 патронов, а пулемётная команда вооружена, —
и отправляться в 11 часов. И об их эшелоне уговорился с начальником перевозок,
что он по выгрузке не воротится в Могилёв, но пребудет в Царском Селе в
распоряжении генерал-адъютанта для возможной обратной поездки.
Сам же генерал-адъютант со
своим вагоном пока не ехал с ними, но оставался ещё осмотреться, подумать, да и
дождаться ответов Хабалова.
В двенадцатом часу дня
пришёл и ответ Хабалова на 10 вопросов.
Итак: какие части в порядке и какие безобразят? Названы
немногие в распоряжении Хабалова, прочие перешли на сторону революционеров или
по соглашению с ними нейтральны. Какие вокзалы охраняются? Все во власти
революционеров.
Ничего себе, хорошее
начало...
В каких частях города
поддерживается порядок? Весь город во власти революционеров, телефон не
действует, связи с частями города нет.
Так тогда — с какой же
стороны в город можно вступить?..
Все ли министерства
правильно функционируют? Хабалов предполагает, что уже — ни одно. Какое
количество продовольствия в городе? 25 февраля было 5 с половиной миллионов
пудов муки.
Поразительная цифра! — это
не только до нового урожая, но Петроград может и другие города снабжать. Откуда
ж волнения?..
Много ли оружия в руках
бунтовщиков? Все артиллерийские заведения у них. Какие военные власти в вашем
распоряжении? Один начальник штаба.
Ну-у-у-у... При таких ответах
правильное решение генерал-адъютанта Иванова было бы — вообще не ехать.
Но у генерала бывает порой
столько же свободы, сколько у солдата.
И оставалось — тянуть свой
вагон вослед георгиевскому батальону.
Тут принесли исправление
цифры: не 5 с половиной миллионов пудов муки, а 550 тысяч. Вкрался лишний ноль.