346
Тревожное тягучее ожидание
Ставкою отречения прервалось самым неожиданным образом: с аппарата Ставки принесли
телеграмму, направленную не в Ставку, но мимо Ставки — на Юго-Западный фронт, и
даже мимо Юго-Западного — командующему корпусом генералу Корнилову: о том, что
он назначается Родзянкою командовать Петроградским военным округом!
Каково?! Как быстро расшатываются
устойчивые понятия! Едва начали главнокомандующие неуставные сношения с
Родзянкой, — и вот уже он, пренебрегая и Ставкой, назначает прямо Корнилова,
снимая его с фронта?
Задержали телеграмму,
разумеется.
Но следом подошла
смягчительная телеграмма Родзянки в Ставку. Он ещё раз объяснял, почему
Временный Комитет Государственной Думы вынужден был взять власть, а теперь
передаёт её Временному Правительству. Что и войска, и всё население, и даже
члены императорской фамилии признают только эту власть. Но уже для последнего
полного порядка, а также для спасения столицы от анархии — необходимо
командировать в Петроград доблестного боевого Корнилова — во имя спасения
родины и победы над врагом, чтоб не пропали даром неисчислимые жертвы войны.
Интересно, что от ночных
слов Родзянки об отречении здесь не было и намёка.
Не успел Алексеев хорошо
разобрать этот ребус — пришла поддерживающая телеграмма от генерала Главного
штаба: просилось и в ней безотлагательное командирование в Петроград
доблестного генерала Корнилова — также для спасения столицы от анархии, но ещё
и от террора...
Ещё и от террора?? Где ж
«успокоение»?
...и для опоры думскому
Комитету, спасающему монархический строй. Объяснение же давалось другое, чем у
Родзянки: что среди войск ведётся разрушительная работа и пропаганда Совета
рабочих депутатов, не дающая поставить войска под команду офицеров, так что они
переходят на сторону крайней левой рабочей партии.
О-го! Картина в столице представлялась весьма и весьма опасной.
Приходилось выполнить
просьбу.
Но где предел обхода устава?
Если никто не смел вызвать Корнилова, минуя Ставку, то
и Алексеев не мог произвести такого важного назначения без Верховного
Главнокомандующего.
Который, как ни устранил
себя сам от реального руководства — но и не отказался ещё от него. И находился
вполне доступно в штабе Северного фронта.
Оставалось посылать во Псков всеподданнейшую просьбу Верховному на основании
телеграммы Родзянки: дать разрешение на отозвание генерал-адъютанта Иванова с
этой должности (Родзянко, между прочим, забывал, что не может быть двух
командующих в одном округе) — и откомандирование туда Корнилова.
Между тем Брусилову дать
предварительную телеграмму: быть готовым к такому откомандированию, боевой
генерал с популярным именем может повести к водворению порядка.
Брусилов вскоре отозвался, и
неудовлетворительно: к этой должности Корнилов мало подходит, прямолинеен,
чрезмерно пылок.
Ревновал, конечно. Да даже и
прав: в нынешнюю петроградскую обстановку надо было
посылать дипломата, подобного самому Брусилову.
Но назначение — верно
задумано. И надо с ним спешить, спасать столицу. И даже не побрезговать Воейковым: передать ему просьбу наштаверха
ускорить назначение Корнилова. Да — там ли ещё литерные поезда?
Да, да, подтверждал Псков,
литерные поезда никуда не ушли, но во вторичной беседе главкосева
с Государем обстановка видоизменилась, следует быть осторожным. По поводу
Манифеста об отречении нет пока указаний. Но сам Данилов думает, что надо
подготовиться к его скорейшему выпуску.
А текст уже и был готов!
Передали его во Псков.
Чем могла, Ставка помогала.
Штаб Северного
не торопился с ответом.
Снова запрос ему: да
передали ли Государю?
Всё передали. Но есть
опасение: не оказался бы проект и этого манифеста запоздалым.
Как, и он опоздал?.. Ну,
наваливались события! Чего же тогда ещё?
Есть частные сведения, что
такой манифест уже опубликован в Петрограде по распоряжению самого Временного
Правительства.
Как это может быть? Тогда не
отречение, а свержение??
Да, действительно надо
торопиться, чтобы было благопристойное отречение.
Даже уравновешенный Алексеев
потерял способность заниматься рядовыми делами, только нервно ждал.
Тем временем с Балтийского
флота принеслась от Непенина самая свежая, но и
отчаяннейшая телеграмма: что он с огромным трудом удерживает в повиновении флот
и уж конечно присоединяется к ходатайствам об отречении. Если это решение не
будет принято в ближайшие часы, то последует катастрофа с неисчислимыми
бедствиями для родины.
На Алексеева эта телеграмма
как хлестнула валом, ударила в лицо. Балтийский флот — на грани анархии!
Если немножко точило его
какое-то сомнение весь день, то этим ударом вышибло. Всё верно! — только
отречение! И как можно скорей!
А с Черноморского гордый
Колчак так и не ответил ни слова.
Лишь в половине десятого
вечера пришло согласие Государя на назначение Корнилова и отозвание Иванова.
А о манифесте — ни слова...
Когда же?..
Теперь-то, внутренне
выполнив обязательный служебный цикл, мог разрешить себе Алексеев и вольность:
в ответе Родзянке уже не упоминать процедуру с государевой подписью, может быть
сомнительную и устаревшую, но: моим приказом командир 25-го армейского корпуса
генерал-лейтенант Корнилов назначен командующим Петроградского округа.
Через Родзянку пытался Алексеев
снестись и с Ивановым: отозвать его окончательно в Могилёв.
И опять переговаривались с
Северным фронтом: когда ж, наконец, они пошлют офицеров связи к Иванову? И где
он находится?
Где находится — сами не
знаем.
Закрадывалось к Алексееву подозрение,
ведь он был прост, а Государь уклончив и скрытен: а не ведёт ли он двойной
игры, и пока обещает манифест — не двигает ли Иванова куда-то дальше? А сам —
вот улизнёт из Пскова, так и не даст отречения?
Как там с литерными? На
месте ли?
Да, да. Приехали Гучков и Шульгин и приглашены в
вагон к Государю.
Ну, наступили исторические
минуты.
Добивались и с Кавказского
фронта, для Николая Николаевича: отрёкся уже или ещё не отрёкся? Августейшему
Главнокомандующему чрезвычайно важно знать.
Напряжённо ждала Ставка
каждого нового сообщения с аппарата.
А ленты текли самые
ничтожные, никак не в уровень с событиями. От Квецинского: что из Великих Лук
на Полоцк едет какая-то депутация до 50 человек от нового правительства и обезоруживает
на всех станциях железнодорожную охрану. Затем и Псков подтвердил, что от
Бологого поехало три таких депутации по трём направлениям и обезоруживают
жандармов. Говорят — уполномоченные нового правительства.
Просил теперь Эверт снестись с Родзянкой и уговориться всё же о таком
правиле, чтоб о всяких командировках на фронты сообщалось бы главнокомандующим
предварительно. Не самозванцы ли едут?
Совсем не час был заниматься
этой депутацией, и Алексееву не до того, и Родзянке, — но поезд продвигался и в
зоне военного командования разоружал военную охрану!
Пришлось Алексееву
телеграфировать Родзянке, что этак, правда, нарушается существующий в армиях
порядок, должно же новое правительство с ним считаться. Просит наштаверх не отказать преподать указание: что ж это за
депутация?..