370
Кутепов не достал спального места и
сидел в купе.
А соседи, переполненные петроградскими событиями, везли их с собою в Москву, — и по
этому переполнению и по тесноте в вагоне не спя, весь вечер и всю ночь
оживлённо разговаривали. И публика сидела из класса состоятельного, но, заметил
Кутепов, никто не проявил сочувствия к положению
Государя, опасались только, чтобы революция не перешла в разбойничество.
Государь уже для всех казался обречённым, а обсуждали преимущество перед ним
великого князя Михаила Александровича, и какой будет счастливый выход, если
трон перейдёт к нему: разрушительная революция сразу будет и остановлена. А
один господин оказался сторонник республики — и возник долгий спор о
преимуществах республики и монархии. А старая дама, в трауре возражала: ведь
при республике евреи могут стать чиновниками или офицерами? этого представить
себе нельзя. А другая ахала, что тогда не будет Пажеского корпуса, и значит,
сын её, паж, не закончит? Как же быть пажам?
Кутепову были тошны все они и все их
разговоры, и он притворился сидя спящим.
А заснуть не мог всю ночь.
Он убедился, что ничего не
мог сделать в Петрограде, — и только скорей хотелось ему перенестись к себе в
полк.
Поезда тянулись, стояли, шли
с большим опозданием.
Только на рассвете пришли в
Тверь.
Кутепов вышел на пустую платформу и
прогуливался, скрипя снежком.
Вдруг к нему быстро пошли
двое.
Оба были — солдаты, а в руках
у них — обнажённые револьверы.
Они всё поспешней подходили,
и ближе один крикнул:
— Руки вверх!
Никак нельзя было этого
ожидать, он прогуливался в мирно-дрёмном состоянии.
Но залегала в нём фронтовая закалённость нервов, всегда готовая к падению снаряда,
взрыву, физическая невозможность испугаться никакой неожиданности. Он только
выпрямился. Рук, конечно, не поднял. И, как понимал событие, ответил спокойно и
чуть с насмешкой:
— В чём дело? Вы, может,
думаете, у меня есть оружие? Да уже столько было обысков, уже ни у одного
офицера не осталось.
(Его собственный револьвер,
к счастью, был не на поясе, а лежал в саквояже, просто не успел достать и
надеть.)
Но солдат сказал:
— Здесь в поезде говорят,
что вы расстреливали народ в Петрограде.
Револьверы были нацелены,
увернуться — некуда. Но — «говорят», значит, не сами они с Литейного,
а кто-то другой узнал.
Неторопливым спокойным
баском ответил Кутепов:
— Не всякому слуху верь.
Тут резко ударили в
станционный звонок — Кутепову по́мнилось, что не было второго,
а ударили сразу три! — капризы революции.
И паровоз загудел в ответ.
Если б они на Литейном сами его видели, то достаточно было полсекунды —
тут же его прорешетить.
Но они заколебались, а их
вагон далеко, выяснять некогда — и кинулись опрометью, опустив револьверы.
Уже передался по составу
удар — и трогались.
Но вагон Кутепова
оказался рядом, и тамбур пустой, даже без кондуктора.
Кутепов быстро вскочил, поспешно
прошёл по коридору. Чего у него быть не могло — это сколько-нибудь разложенных
вещей: фронтовая собранность, всё на себе, а саквояж застёгнут.
Переполашивая соседей, он схватил его и
выскочил.
Уже гонко пошёл поезд — но
ещё вполне успел соскочить на ходу, и даже ещё на перрон.
И даже не поскользнулся.
Поезд ушёл.
И на этом перроне, который
едва не стал концом его жизни, — нет, конец ещё не виделся, не знался, никому
не дано его провидеть! — Кутепов
ещё погулял для успокоения (сейчас оказалось, что он вовсе не был спокоен),
пошёл к начальнику станции, отметил на билете остановку.
Пошёл в ресторан,
неторопливо позавтракал. (А в голове — прокручивается Литейный проспект, и всё петроградское.)
Пошёл в кассу, узнал, что
ожидается скорый Петроград-Воронеж.
И компостировал билет на
него.
А из Воронежа можно будет
пересесть на Киев, и на фронт.
И — ещё посмотрим!
И — ещё гулял по тому же
перрону.
ДОКУМЕНТЫ — 13
ОБРАЩЕНИЕ К СОЛДАТАМ
выборного командира Преображенского
запасного батальона
3 марта 1917
Вчера на общем собрании выборных
солдаты постановили избрать: командиром батальона — подпоручика Заринга, батальонным адъютантом — поручика Макшеева...
Поименованные офицеры уверены, что им
солдатами будет оказано полное доверие, а сами обещают с ними работать дружно и
заодно.
Желание офицеров и солдат едино —
...начать новую светлую жизнь нашей любимой, ныне свободной России. Первым
делом надо с честью и славою окончить войну... Но чтобы новое правительство
могло плодотворно работать, нужен порядок в войсках... Нужно
прежде всего восстановить его внутри батальона. С другой же стороны, вне
исполнения служебных обязанностей, офицерам предлагаю помнить, что солдаты с
ними равны...
Куда офицеры уже выбраны...
………………………………………..
Предлагаю батальонному комитету
обсудить, согласны ли призвать следующих офицеров:
— капитана Скрипицына
— подпоруч. Рауш фон Траубемберга
— прапорщика Гольтгоера
………………………………………….
Предлагаю распустить по своим
квартирам без привлечения к работе в батальоне:
— подпоручика Нелидова
— подпоручика Розена
— подпоручика Ильяшевича...
…………………………………………
Предлагаю арестовать впредь до
выяснения:
— полковника кн.
Аргутинского-Долгорукова
— капитана Приклонского
…………………………………………
Командир Преображенского батальона
подпоручик Заринг