412
Холодный ветер не утихал, и
за ночь и утром дул настойчивый, привязчивый, надувая что-то.
А когда совсем рассвело —
открылся такой вид, будто Государя в Ставке не было: перед входом в
губернаторский дом не было парных часовых. Перед дворцовым сквером не слонялись
агенты в штатском. Только остались два жандарма у изгороди дворца.
А над зданием ратуши через
площадь висел большой красный флаг.
С 8 часов утра подполковник Тихобразов вступил в суточное дежурство, занял комнату
дежурного в нижнем этаже, рядом с телеграфным залом.
Проверил шифры. Обошёл
первый и второй этажи.
Из окна второго этажа
наблюдал сцену: перед оградой дворца собралась кучка штатских, скорее торговых,
они сильно жестикулировали и кажется восклицали, и всё
добивались идти внутрь, а жандармы их не пускали. Затем кто-то пошёл в
губернаторский дом. Вернулся — и убеждал собравшихся. И наконец
нехотя, неуверенно они разошлась.
За это время в штабе стало
известно значение сцены: это приходили взволнованные поставщики, требуя денег,
опасаясь, что Государь теперь обанкротился и не заплатит им.
Тихобразов покраснел, как если б это
он сам приходил требовать.
Только бы, пока они стояли,
Государь не увидел бы в окно и не узнал бы этого позора.
Но из окон его кабинета он
мог наискось и видеть.
Тихобразов волновался: придёт ли
Государь, как всегда, к половине одиннадцатого, выслушивать доклад Алексеева?
Это казалось невозможно! — но вместе с тем так привычно. И если придёт — то как его титуловать?
Тихобразов любил Государя. Он считал
его поразительно простым и отзывчивым, как не бывают в царском положении. А
пожав его руку вчера, был непомерно счастлив, как неловко при таком горьком
поводе. За полтора года Государь всех их тут, в Ставке, знал, и Тихобразова называл «маленьким капитаном», даже и
произведенного в подполковники.
В начале одиннадцатого он стал на
втором этаже близ удобного окна и наблюдал — будет ли Государь идти.
Да! Появился — точно-точно
как всегда, но шёл совершенно один, как никогда не ходил, — без дворцового
коменданта, и без дежурного конвойца, только
флигель-адъютант сопровождал его.
Он был
как и вчера в пластунской черкеске, без шинели.
С офицерским умением Тихобразов точно рассчитал свой выход — так, чтобы
встретить Государя снаружи близ угла генерал-квартирмейстерской части.
Но! — он не смел держать глаз вскинутыми, как всегда, — чтобы не увидеть
царского одиночества...
И в двух шагах перед
Государем, когда остановился и тот, — Тихобразов не
посмел поднять глаз выше царских уст: из страха нескромно заглянуть через глаза
в душу несчастного монарха.
— Ваше Величество! — доложил
он, а голос его дрожал. — За время дежурства по управлению генерал-квартирмейстерства
никаких происшествий не случилось! Дежурный подполковник Тихобразов.
И повернулся во фронт, давая
императору дорогу.
Государь опустил руку от
козырька и пошёл в штаб.
Так лицо Государя и осталось
неувиденным.
Тихобразов следовал в двух шагах за
ним и оставил его внизу лестницы, ведущей наверх.