475
И ещё снова он не позвал.
Но и хорошо: душе и голове
нужно время, чтобы всё уложилось, нашло свои места. И было бы готово расти
дальше.
Потому Ликоня
так и смялась, что всё шагнуло слишком быстро.
Теперь — не потеряться у
него. Зачем ему нужна потерянная?
Постеснялась говорить своё.
А — надо. Сколько б движения и воздуха ни было в его мире, но и то особенное,
узкое, в чём Ликоня, — ему не лишнее.
Иначе бы — в театры он не
ходил.
Ликоня не стала артисткой, но
право же, лучший аромат — она собрала.
Пейте меня! Выпейте меня! Во
мне есть.
Однако прошёл день. И ещё
один. И ещё один. А он не звал.
Да как он занят! За те часы,
что Ликоня была у него, — два раза ходил к телефону.
И потом эти все дрязги — на улицах, с правительством —
они же его касаются. Даже её саму потащили на какое-то нелепое кормление
солдат.
Но он — не уехал из города!
(Она проверяла в гостинице.)
Забыл?..
Но был так нежен — это не могло так сразу пропасть!
|
Днём
утоляет и лечит рассудок. Вечером — нет. |
Что же тогда? Может быть —
что-то с ним? От этих событий? О, только б ему не было плохо! только бы с ним —
ничего!
Пойти самой? Телефонировать?
Простите мне мою смелость?
Второй раз! Невозможно!
Скорей бы всё выяснилось.
Усы и борода у него — с
чем-то солнечным, не только даже с цветом. Он сам — как обломок солнца. По
России катается. (А хочется — опять на колени к нему!
Утерять под ногами землю. Замереть, ничего не говорить. Когда
у него на коленях — он весь совершенно её.)
А вдруг — больше ни дня не
будет с ним вместе?
Но и жизнь нельзя оценить, минуя боли жизни.
|
...
Чтобы рвал меня на части Ураган! |