158
Все права свои забирала уже
ночь — и спали на полах и лестницах ратники хабаловского
пёстрого отряда. А у начальства — нет, по-прежнему не было покоя.
Ненасытно подвижный генерал Занкевич, обходя посты, составил впечатление, что
настроение солдат ненадёжно, и не только не готовы они к наступлению, но даже —
оборонять это непонятное Адмиралтейство.
И снова горячо вернулся к
своей идее и докладывал Беляеву: что разумней и достойней было бы перейти в
Зимний дворец — и уж его защищать как эмблему царской власти.
И Беляеву, и Хабалову, и Тяжельникову очень трудно было думать ещё над новыми решениями.
И так уж они, как будто, упокоились тут — а снова куда-то идти?
Но вот чем убедил Занкевич: сегодня люди голодные, и завтра с утра кормить их
нечем. А в Зимнем дворце — много запасов в погребах, и будут варить горячую
пищу, там можно выдержать любую осаду. А тут — и встретили недружелюбно.
Григорович не вышел, ни привета не прислал, ни помощи. Да он и всегда играл в
пользу Думы.
А правда, в этом есть
благородство и честь — умереть, защищая царский дворец!
Согласились. И Хабалов отдал
распоряжение — переходить.
Уже после полуночи — будили,
поднимали, топали, собирались по огромным гулким коридорам. Люди среди ночи,
среди тяжкого сна — не удивлялись, не волновались, выполняли механически. С
усталости хотелось спать, а больше того, перебуженным, — есть.
И шире пошло по отряду
впечатление, что начальство — силы не имеет и само не знает, что делает.
Морское начальство очень
любезно провожало, радуясь, что отделалось.
Переходили — в темноте и в
молчании, без громких офицерских команд. Тихо погромыхивала артиллерия. Фыркали
кони.
Переступали, переезжали
колёсами собственные разбросанные хабаловские
объявления.
Стояла великолепная морозная
ночь, в полную яркость мерцали звёзды — над тою самою площадью, где так ещё
недавно в июльский день толпа на коленях пела гимн перед царём. И только вот
этот последний обоз дотащился ото всего того.
В темноте и не догадались
проверять — кто-то свернул и ушёл, по казармам, по домам. И крупные полицейские
офицеры из свиты градоначальника исчезали, не попрощавшись. Да и весь вечер
кто-то исчезал.
Освещённый собранными
звёздными отблесками в темноте неба различался петропавловский
шпиль.
И взглядом на небо видны
были изощрённые фигуры по периметру зимнедворцовой
крыши.
За площадью, за
Александровским столпом, темнели обнимающие крылья Главного Штаба.
И ни единого прохожего.
Из города слышна была
одиночная стрельба, да кой-где догорали зарева.
Пехота стала втягиваться
через подъезд Александра II. Артиллерия с кавалерией — в ворота.